"Да, нам говорили, что нужно перенести "Манифесту" на Украину. Но Эрмитаж находится не на Украине. Он находится здесь, в Санкт-Петербурге".
Острый конфликт и напряженное противостояние не только с соседней Украиной, но и со всем западным миром, в котором оказалась замешана на протяжении почти всего нынешнего года Россия, неизбежно внес политический контекст во все в последние месяцы подготовки открывшейся 28 июня в Петербурге художественной биеннале "Манифеста-10". И сдержанный ответ главного куратора проекта Каспара Кенига на неизбежно прозвучавший на пресс-конференции перед открытием вопрос отражал тот тяжелый выбор, перед которым стояли организаторы биеннале.
"Манифеста" - кочующая биеннале. Идея ее зародилась в Голландии в начале 90-х годов, в пору тектонических сдвигов на карте Европы. Крах железного занавеса создал новые политические и культурные реалии. "Исследование психологических и географических границ, пролегающих в современной Европе, и создание динамичной платформы для культурного обмена между различными ее регионами" - так сами организаторы определяют главную задачу своего детища.
За 20 лет "Манифеста" побывала в Испании, Голландии, Италии, Словении, Германии и других странах Европы и превратилась, наряду с Венецианской биеннале и кассельской "Документой", в один из наиболее значимых художественных форумов современной Европы.
Отмечающееся в этом году 250-летие Эрмитажа и создание несколько лет назад Отдела современного искусства в переданном главному музею России и полностью реконструированном здании Главного штаба напротив Зимнего дворца стали поводом провести юбилейную "Манифесту-10" именно в Санкт-Петербурге.
Слева направо: куратор "Манифесты-10" Каспер Кениг, директор Госдуарственного Эрмитажа Михаил Пиотровский, директор фонда "Манифеста" Хедвиг Фейен
Петербургская "Манифеста" должна не только отдать должное знаменитому музею, но и поддержать его активно развивающуюся в последние годы программу по освоению современного искусства, приобщить к новейшим течениям петербургскую и российскую публику и включить в широкий европейский контекст самых интересных и остро мыслящих российских художников.
Вторгнувшаяся как всегда не вовремя в искусство политика чуть было не сорвала эти планы. Сначала, как и с Сочинской олимпиадой, протесты и призывы о бойкоте шли в связи с ущемлением прав российского ЛГБТ-сообщества. Ну а с февраля, с переходом украинского кризиса в фазу острого геополитического противостояния, казалось, что петербургская "Манифеста" обречена. Некоторые участники, в частности, базирующаяся в Берлине, но состоящая главным образом из российских художников группа политического искусства "Что делать?", устами своего руководителя Дмитрия Виленского объявила о бойкоте "Манифесты".
"Бойкот "Манифесты" только ухудшит положение современного искусства в России. Государству российскому "Манифеста" совершенно не нужна. Там наверху лишь вздохнут с облегчением: "Устроил тут непонятно что, еще неизвестно, что из этого получится", - примерно с таким отношением мне приходится сталкиваться"
Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа
Однако еще в конце апреля на презентации в Лондоне и директор "Эрмитажа", и куратор "Манифесты" подтвердили, что "Манифеста" в Петербурге пройдет. Неприятие бойкота Михаилом Пиотровским совершенно очевидно и естественно, но интересно, что обосновывал он его не столько с позиций государственного чиновника, директора музея, сколько с позиций самого современного искусства, в его и без того сложных отношениях с этим самым государством.
"Я считаю, что это полная глупость, - заявил в интервью Би-би-си Пиотровский. – Бойкот "Манифесты" только ухудшит положение современного искусства в России. Государству российскому "Манифеста" совершенно не нужна. Там наверху лишь вздохнут с облегчением: "Устроил тут непонятно что, еще неизвестно, что из этого получится", - примерно с таким отношением мне приходится сталкиваться".
"В России, - продолжает Михаил Пиотровский, - сейчас очень сильны консервативные, изоляционистские тенденции, и многие были бы только рады, если бы "Манифесту" бойкотировали. Тогда никаких скандалов бы точно не было, и все враги нового искусства чувствовали бы себя победителями".
Сторонники бойкота оказались в меньшинстве и в результате наказали скорее сами себя. Что, впрочем, нисколько не снизило политический накал ни самой "Манифесты", ни происходящих вокруг нее событий. На пресс-конференции перед открытием Каспар Кениг показал журналистам переданный ему украинской художницей Алевтиной Кахидзе пакет из-под шоколадных конфет, производимых предприятиями "шоколадного короля", а теперь президента Украины Петра Порошенко. В российских магазинах таких конфет больше нет.
Борис Михайлов. Из серии "Театр военных действий. Акт второй. Тайм-аут". Экспозиции на "Манифеста-10"
"В 1945 году, - вспоминает Каспар Кениг, - американский журнал Time спросил видных ученых, философов и деятелей культуры: что, по их мнению, нужно сделать, чтобы избежать повторения ужасов только завершившейся тогда Второй мировой войны. И эмигрировавший в Америку, скрываясь от преследования нацистов, немецкий композитор Арнольд Шенберг, сказал: "Люди, страны всего мира должны заниматься бизнесом, торговать друг с другом. Тогда они не будут воевать".
"Искусство, - продолжил Кениг, - тоже бизнес, это тоже средство общения людей между собой, которое может предотвратить войну".
"Когда говорят пушки, музы молчат" - эта старая пословица давно утратила силу. Музы не молчат никогда, и современное искусство мгновенно и остро реагирует на политические события и уж тем более на войну. Легендарный фотохудожник Борис Михайлов, прославившийся остросоциальными портретами бомжей своего родного Харькова, вдруг обратился к прямой политике и показал на "Манифесте" серию фотографий с киевского Майдана. Художник остается художником, и в некоторых работах Михайлов манипулирует формой, композицией, цветом, но большинство из них (я даже не решался произнести это казавшееся недостойным для художника слово) – почти репортажные.
"А они и есть репортажные, - неожиданно легко согласился со мной Михайлов. - Репортажные, но не политические. Потому что там есть всё. Есть и бомжи, и богатые люди, и разные типы знамен. Есть там и боль, и как у Сальвадора Дали – предчувствие гражданской войны".
Ставшие музейными галереями залы здания Главного штаба отданы участникам главной программы "Манифесты-10".
В огромный, сохранивший классические формы здания и превращенный в залитый естественным светом атриум немец Томас Хиршхорн умело вписал инсталляцию из деталей то ли только что снесенного, то ли, наоборот, строящегося дома. Этот "искусственный" мусор одновременно и контрастирует с архитектурой, и дополняет ее, подчеркивая свежесть недавно отреставрированного нового музея.
Кажется, что искусство пока лишь робко осваивает сохранившее мощь бывшего военного комплекса пространство. Оно как бы играет с местом экспозиции: размещенные под неожиданным углом гигантские мониторы с видеозаписью недавней "живой инсталляции" здесь же на Дворцовой площади москвички Елены Ковылиной или инсталляция Йозефа Бойса, состоящая из стеллажей с товарами из универмагов ГДР.
Елена Ковылина. Кадр из видеозаписи перформанса "Равенство", 2009
Российское искусство в главной программе представляют два художника: обоих уже нет в живых, что несколько противоречит букве "современности" "Манифесты". Но лишь букве.
Основатель движений "Новые художники" и "Новая Академия" Тимур Новиков по-прежнему, и спустя 12 лет после смерти, остается катализатором актуальной художественной жизни Петербурга, а его ученик и последователь, долго казавшийся всего лишь бесшабашным плейбоем-трансвеститом Владислав Мамышев-Монро за минувший после его смерти год утвердился как большой и серьезный художник.
Его зал на "Манифесте" - лишь прелюдия к большой ретроспективной выставке Монро, открывшейся в параллельной программе "Манифесты" в Новом музее на Васильевском острове.
Владислав Мамышев-Монро. Из серии "Несчастная любовь". 1993. Ч/б фото, авторская раскраска. Коллекция Елены Селиной-XL Gallery
Как и на Эдинбургском фестивале, где некогда "параллельный" Фриндж перекрыл своими масштабами и изобретательностью программу "официального" фестиваля, в Петербурге параллельная программа явно превосходит главную.
Центр ее – здание бывшего Кадетского корпуса, в советские годы военной Академии транспорта и тыла на Университетской набережной. Огромное здание с бесчисленными лестницами, залами, коридорами, от которых отходят крохотные комнатки, заполнено искусством – где-то вторичным, где-то претенциозным, где-то тонким и умным – но всегда живым и интересным.
А еще "Манифеста" выплескивается в город – все лето на улицах, площадях и парках Петербурга будет твориться художественная жизнь.
